https://kakbicross.ru/viewtopic.php?id=54&p=2#p9802

anubis [oded fehr] [indent] » egyptian mythology «После миллионов лет упорядоченного сотворения мира [indent]  [indent] вернется предшествующий сотворению хаос.» Мистерии имеют много слоев, каждый из которых открывает новую плоскость знаний. Так же, как образ Анубиса имеет несколько смыслов, меняющихся в зависимости от контекста. Например, у Анубиса — два лика, черный и золотой. Чёрный Анубис связан с первым этапом алхимического процесса — «чёрным деланием», которое в психологическом плане означает вхождение в хаос, разъединение, распад. Золотой Анубис — путь созидательной трансформации личности. Человек — существо многосложное, симбиоз сил. Вся жизнь человека, все события, которые ему предстоит пережить, все, в чем он будет участвовать или наблюдать, — это личная мистерия посвящения. И только от человека зависит, сможет ли он пройти этот путь и обретет ли в конце этого пути бессмертную душу. может быть ты подумаешь, что я поехал. но. у меня есть  о ч е н ь  концептуальный сюжет кроссовера стар трека с египетской мифологией, где пантеон богов — это не идеализированная человеком сущность, а квинтэссенция космоса; где-то за пределами знакомого, открытого, обитаемого, — где-то на грани физического воплощения и философской идеи о «конечности» пространства-времени. что-то сюжетное, что-то не очень; дело в том, что мой лорка — знатно проебался по жизни, прыгая туда-сюда из прайм! и миррор! вселенных (а у нас еще и соприкосновение с ребутом будет, и еще черт знает сколько таких разломов). его время, с точки зрения столкновения двух вселенных, не просто остановилось; оно исчезло, — его отторгают обе вселенные, он стал ошибкой, пространственным и временным коллапсом. по идее, ему бы, конечно, подойти к той же точке невозврата, в которой в конце второго сезона оказалась филиппа — стать константой в определенном отрывке времени, чтобы «заземлиться» в нем. но. НО. (он слишком заебал всю вселенную своим существованием, чтобы она легко и просто выкинула его в безвоздушную среду, как биомусор). так что, если решишься — будь готов, что я накидаю тебе пару источников вдохновения и миллион своих мыслей о том, как в рамках этого кроссовера можно переобмозговать древний образ божества. (если что-то пойдет не так, и тебе покажется, что все это звучит слишком плохо и не_научно — ты всегда можешь сказать "стоп", и мы подумаем над чем-то попроще). пример поста; тут пост

https://kakbicross.ru/viewtopic.php?id=54&p=2#p13533

fenris [беглый раб свободный эльф лучший друг защитника киркволла] [your choice] [indent] » dragon age [indent] Когда-то его звали Лето, но его собственное имя он узнает лишь от сестры, что предала его, обманула, приведя вновь к бывшему хозяину, заманив в ловушку, что была устроена в Висельнике. [indent] Хоук и не думал отдавать Фенриса Данариусу — за то время, что они были знакомы, начиная с драки на пороге эльфинажа, маг уже успел проникнуться к эльфу неподдельным уважением, а сам Фенрис стал неотъемлемой, весьма важной частью его разношерстной, взбалмошной, известной уже почти на весь Киркволл компании. [indent] Фенрис также был одним из немногих, к кому Хоук был способен чувствовать что-то вроде… жалости и сострадания. Он видел несчастных, с которыми Андерс возился в своей лечебнице, видел бедность Нижнего города, сумев вырваться из нее лишь благодаря стойкости, упрямости и удаче, но история беглого раба, что хлебнул горя и боли, упрямо продолжая терзать себя ненавистью и отчаянием, трогала скупого на эмоции Гаррета куда сильнее. [indent] Для Хоука Фенрис — лучший друг, такой же верный, как и Варрик, хотя первое время их общение было весьма… напряженным. Гаррет — маг крови, с чем довольно долго не мог смириться эльф, да и водил дружбу с одержимым отступником, что так ратовал за свободу ненавистных Фенрису магов, но Хоук смог доказать эльфу, что достоин его доверия и верности. [indent]  Они всегда довольно хорошо друг друга понимали — Хоук почти так же мрачен, как и эльф, и у него весьма похожие понятия о правосудии и мести, а еще порой жестокий, очень своеобразный юмор. Гаррет всегда поддерживал Фенриса в желании помочь несчастным невольникам, всегда был рад пойти с облавой на работорговцев, что вновь расположились на Рваном береге, совершенно не понимая и не принимая как ненависти к эльфам, так и рабство, неважно, является ли оно открытым, или же воплощалось в строгом контроле храмовников над магами в Кругах. [indent] Преданность эльфа лишь немного пошатнулась, когда Хоук принял решение все же поддержать магов, когда вспыхнул уже давно назревающий в Киркволле конфликт, но Фенрис знал, что каждое решение мага тщательно взвешено, и что все его действия продиктованы лишь холодным расчетом. Просто приходите. Я играю любые сюжеты и альты, с ответами не тороплю и стараясь не задерживать посты сам. пример поста; [indent] Несмотря на яркое, жаркое пламя в очаге и множество свечей, воткнутых то тут, то там, оплывающих прямо на рассохшееся дерево столов, в помещении сохранялся прямо-таки неприятный, пробирающийся под одежду и пронизывающий буквально до костей холод. Они давали достаточно освещения, но никогда - тепла. Множество алхимических препаратов, останки тел животных и существ, расставленные по множеству полок вдоль стен, засушенные травы под потолком не терпели жара, сохраняясь только при неприятном любому живому существу холоде. На алхимической лаборатории медленно, очень медленно закипало очередное зелье - темно-зеленое, им можно было обработать лезвие клинка или наконечник стрелы - плавно стекало в небольшую колбу уже пару часов как, но всё равно тягучая жидкость едва закрывала собой толстое дно. В комнате на самом нижнем этаже подземелий было тихо, несмотря на кипящую в Темном Братстве последние пару месяцев жизнь. [indent] Люсьен быстро, выверенно разделывал труп, лежащий на каменном столе, потеряв где-то привычную мантию Уведомителя и закатав рукава чёрной рубахи выше локтей, обнажая почти мертвенно-бледные запястья с ещё более белыми нитями шрамов и вымазавшись в крови. [indent] - Слышащая в курсе? - Тихо спросил мужчина, впрочем, даже не посмотрев на стоящих у порога в его личные владения. Пока что весьма скромные, но лишённые от посягательства посторонних - тёмная, гнилая аура некроманта простиралась на добрую пару этажей, и даже едва ли живой Бабетте было немного неуютно, когда она забегала за реактивами или травами, которых у Люсьена всегда было в избытке. Некромантам всегда было тяжело существовать рядом с живыми, а после возвращения из Пустоты Лашансу было и вовсе непросто, поэтому каждый день превращался для него в самую настоящую пытку. Но других вариантов на горизонте пока не наблюдалось. [indent] - Я не думал, что всё… так, а она взяла, и… - Мямлит юноша, совсем ещё мальчишка у входа, перед этим бегло посмотрев на своего приятеля, что толкнул его слегка локтем в бок. [indent] Лашанс подавил желание закатить глаза - слишком уж был занят. Резко дёрнул рукой, отсекая мягкие ткани от костей, тут же погружая их в миску с густым, едко пахнущим раствором - они ему ещё понадобятся, как и органы, которые можно будет пустить на зелья и сильнодействующие эликсиры. До его появления в числе живых подобным занималась Бабетта, но Люсьен знал себе цену еще тогда, двести лет тому назад. Его эликсиры, яды, настойки были на порядок сильнее. Он занимался этим и сейчас, восстанавливая навык, прекрасно понимая, что нестабильная пока магия не позволит ему выполнять контракты, как это было прежде. [indent] - Громко. Чётко. Ещё раз, - тихо, совершенно спокойно отзывается мужчина, наконец поднимая взгляд на топчущихся на пороге убийц. Смотрит долго, пронизывая насквозь, заставляя ещё сильнее жаться друг другу, врастать в пол, чувствовать всю собственную бестолковость. [indent] Когда-то под этим взглядом затихали даже его коллеги по Чёрной Руке, и рядовые убийцы не стали исключением, заговорив почти сразу: [indent] - Мы пришли к ней сначала. Рассказали, что случилось, и про девчонку, и про...клинок. Она отправила к вам, - чуть более смело говорит юноша, судорожно сглатывает, вновь роняя взгляд в пол и добавляя уже куда как тише и менее смело. - Сказала, чтобы вы назначили нам наказание. [indent] Лашанс всё-же тяжело выдохнул, не очень-то аккуратно, с громким шлепком плюхнув истекающее почти свежей кровью сердце на свободную миску. [indent] - То есть, вы мало того, что упустили свою цель, указанную в контракте, но и позволили ей украсить клинок, дарованный вам из Пустоты самым Ситисом? [indent] В помещении разом становится на пару градусов еще холоднее. Пламя свечей падает, мелькает на фитиле жалким голубоватым огоньком и пускает слабые искры, но мужчина быстро берёт себя в руки, щёлкает пальцами левой руки, и всё приходит в норму. Только пламя в очаге вьется беспокойно, облизывая чёрный котелок на вертеле. [indent] Не хватало ему ещё сорваться на этих идиотов, которые продержатся в Братстве едва ли ещё полгода - Пустота, а ее зов Люсьен теперь ни с чем и никогда не спутает, заберёт их довольно скоро. [indent] Вытерев влажной тряпкой наконец руки, оставляя на них всё равно бурые разводы крови, мужчина наконец разворачивается к убийцам. Его лицо всё ещё не выражает ни единой эмоции, как и чернильно-черные глаза, но голосом можно заморозить ещё пару городков в этой и без того холодной провинции. Лашанс складывает на груди руки, смотрит открыто, долго сохраняя молчание, подыскивая максимально подходящий вариант, который устроит всех. [indent] - Ступайте. Не прикасайтесь к новым контрактам. По возвращении я найду вам… занятие. [indent] Дверь с глухим, поспешным стуком закрывается с другой стороны, и мужчина всё же проводит по лицу ладонью, прикрывая глаза. [indent] Всё было совсем не так, как он ожидал. Братство стало… другим. Лишь тень, жалкие слухи о той легенде, которым оно являлось двести лет тому назад. Ни системы, ни контроля, ни трепета перед Матерью и Ситисом, лишь жалкая жажда быстрых, лёгких денег, превращающая новых рекрутов в жалких наёмников. Астрид, что пустила Тёмное Братство едва ли не по миру, нынешняя Слышащая, плохо понимающая, кем она теперь является, воспринимающая саркофаг Матери каким-то сюром, не более… пожалуй, из всего нынешнего Братства Люсьен мог открыто поговорить только с Цицероном, что много общался с Матерью в своё время, но вот именно с ним, как ни странно, и не хотелось. Несмотря на схожесть взглядов, рыжий шут раздражал некроманта до дрожи. [indent] У них и Чёрная Рука будто позаимствована у инвалида-бедняка из Виндхельма - только Слышащая и вернувшийся из числа мёртвых Уведомитель. Это даже не смешно. [indent] Тяжело вздохнув ещё раз, Люсьен скользнул взглядом по трупу, которым занимался последние пару часов - ещё одна работа скампу под хвост. Он может наложить чары стазиса на останки, но какой от них толк, если в его комнаты регулярно вламываются все, кому не лень, а он понятия не имеет, когда вернется после того, как в очередной раз отправится подчищать за вверенными ему убийцами? [indent] Все почти как раньше. Почти. *** [indent] Снег сыпет, тучи тянутся всё ниже и ниже. Люсьен может посревноваться с ними в мрачности, хотя в этом нет особой необходимости - знает же, что выиграет с хорошим отрывом. Дорога заканчивает петлять, и после одного из поворотов он наконец отпускает Тенегрива охотиться, погладив напоследок по длинному, гладкому черному носу - заставлять его дожидаться в общих конюшнях было почти что кощунством, а объясняться потом с конюхом за неожиданно откусанные пальцы не хотелось совершенно. [indent] Город погружен в снег и тоску, как и двести лет тому назад. Лашанс ориентируется в улицах слабо, все-таки многое изменилось за двести с лишним лет, когда он был здесь последний раз, но это хоть что-то. Карман греет записка контракта, который недоумки так и не смогли выполнить. [indent] Исправлять чужие ошибки было его обязанностью. Заботится об убийцах в убежище было выбито у него на костях черепа, и Лашанс старался до последнего своего вздоха, Ситис свидетель. Но как же его бесила чужая глупость! К тому же, нынешние убийцы не шли ни в какое сравнение с теми, что подчинялись ему в Чейдинхоле, но… Он был обязан. [indent] Немного послонявшись по улицам, надвинув не слишком глубоко на лицо меховой капюшон зимнего плаща, чтобы примелькаться горожанам, он заходит в первую попавшуюся таверну, чтобы согреть руки и послушать местные сплетни - это тоже никогда не было лишним. [indent] Заказывает горячий травяной отвар, занимает одно из свободных мест под не самым освящаемым столиком, скидывая с плеч плащ да скользя по местным лицам равнодушным, но цепким, внимательным взглядом.

https://kakbicross.ru/viewtopic.php?id=54&p=2#p41367

ivan tsarevich [повернутый мудак, бывший муж, названый брат, возможно айтишник] [иван янковский] » slavic folklore Месть - это блюдо, которое подают холодным. Иван за несколько десятилетий так и не смог остудить свою достаточно, наверное, поэтому у него ничего не выходит. Какой-нибудь затрапезный психотерапевт посоветовал бы ему отпустить ситуацию, но Иван к специалистам не обращается. Сложно простить свое собственное убийство. Когда-то он думал, что его жизнь сложилась лучше некуда. Удачно женился на первой красавице близлежащих земель, готовишься взять под контроль свое большое наследное царство, вокруг куча подданных и самый верный друг под боком. Ну и что, что не человек и говорить не умеет - так вернее, не предаст никогда. Так глубоко Иван Царевич тогда ошибается в первый и последний раз в жизни. В какой-то момент ему становится скучно невыносимо, хочется по максимуму привилегии использовать, да и близкие оказываются как будто не теми, с кем рядом он хочет состариться и уйти на вечный покой. Гордыня из Царевича вырывается с силой, самые темные уголки сознания обнажая. Думает, что царь он и Бог, позволяет себе лишнее. Тогда и оказывается, что Елена его совсем не Прекрасная, а та еще коварная сука, что интриги плетет так же ловко, как косы свои белокурые. И Серый Волк, боевой товарищ и старый дружище, медленно но верно чарами ее проникается. Проникается настолько, что Царевич однажды на полу своей горницы плещется в собственной крови, которая мощными толчками льется из артерии, жизнь молодую забирая без остатка. Последнее, что видит он прежде, чем глаза навеки закрыть - хохочущую Царевну и окровавленную волчью пасть. История Царевича на этом не заканчивается лишь потому, что раньше он, того не зная, сам об этом позаботился. Джек-пот сорвал такой, что вряд ли кому-то снилось. Еще бы, с того света вернуться - шутка ли. Когда в горнице становится тихо и лишь тело с разодранной глоткой стынет, Жар-Птица, в клетке его томящаяся, да глаз золотым оперением радующая, петь начинает. Впервые сама, без приказов и ухищрений. И столько горечи в песне этой, что сердце разорвалось бы. Но выходит наоборот совсем, мертвое сердце начинает снова сокращаться вдруг, смертельной раны края стягиваются медленно. Весь царский двор пением разбужен, и Царь, не медля, гонцов среди ночи за водою живой посылает, а изменников казнить приказывает. Да только след их простыл уже, не сыскать теперь днем с огнем. Злоба черная на предателей селится в сердце Царевича. Как только оправляется, дает себе обещание - найти обоих и уничтожить, растоптать, душу вынуть. И обещание это несет на себе по сей день, оказавшись в совсем других реалиях. Это его выбор, он чувствует, что искать нужно здесь. Рваный уродливый шрам чуть выше ключиц каждый день напоминает Ивану о цели единственной. Он живет теперь совсем иной жизнью, кажется, даже более успешной, чем раньше. Все так же ни в чем не нуждается, вот только теперь с гордостью сказать может, что сам добился всего, не в подарок по праву рождения получил. Не подпускает к себе никого, правда, опытом горьким наученный. Никого, кроме Жар-Птицы, ставшей талисманом его и спутницей верною. Хотя и с ней не так гладко все. Не успокаивается Иван, еженощно во снах пред собою Елену и Волка видит, нутро подсказывает, что близко уже подобрался. А что сделает с ними, когда наконец поймает - о, об этом лучше не знать никому. Итак, все участники вышеописанной ситуации теперь в Яви. Иван с Жар-Птицей живут как брат и сестра и вместе занимаются поиском неугодных. Елена Прекрасная и Серый Волк тоже что-то там суету наводят и даже не догадываются, что Царевич выжил и жаждет мести. Иван хитер и уже вот-вот найдет жёнушку бывшую, дабы вершить правосудие, а дальше экшон, страсти, стекло и остальное по списку - ты до нас, главное, дойди. Нас, заинтересованных, тут аж целых три штуки, поэтому игру начнем вот прям с порога, можешь даже не разуваться. Идей тоже море, и чатик в телеге для обсуждений имеется. Заявка не в пару к Елене, но с потенциалом на пару со сложными отношениями к Птичке, хотя и тут готовы пообсуждать, прислушаться и подвинуться в какую-нибудь сторону при желании. Про то, что я жажду поиграть с тобой братско-ненавистнические отношения, и говорить не буду, и так все понятно. В графику оденем напоим-накормим, и вообще все для тебя, наш недостающий сюжетный паззл. Выдержки из наших анкет/постов для лучшего понимания взаимоотношений: Волк: Их дружба начинается с убийства. Волк смыкает челюсти на мясистой ляжке под оглушительное ржание обезумевшей от боли лошади, чтобы немного позднее добровольно вверить себя воле Ивана. Не специально, но все же. Теперь они – одно целое, Царевич и его преданная тень. Это будет длиться месяцами, годами, на тот момент кажется, что вообще бесконечно. А пока они всего лишь движутся к своей первой цели. Диковинная птица манит своим сиянием молодого царевича, затмевая все остальные желания. Волк знает, что без него Ивану не справиться, и звериное сердце теплеет на пару градусов от этих мыслей. ххх Царевич, опьяненный безграничной властью – над этими двумя – теряет контроль с пол-оборота, забывая, что рядом с ним все это время дикий зверь. И однажды все-таки оступается, решая, что и зверь этот ему никакая не угроза. Дальше в памяти Волка все состоит из разрозненных картинок, осколков. Вскинутый мужской кулак. Пронзительный женский крик. Его собственная, перемазанная красным, морда с безумным оскалом. Их дружба начинается с убийства, убийством она и заканчивается. Серый безудержно воет, когда понимает, что натворил. Елена: Украл Царевну у мамок, да нянек, посадил на Волка верхом, да жизнь сладкую, словно хмельной мёд обещал Иван. И могла быть преданной, любящей Елена, да в ответ ненависть к супругу всё больше съедает — нет покоя. И словно не Волк — зверь, а сам Царевич, под вечер, закрывая дверь в спальню царскую, снимает с себя личину, обнажает свой оскал, да таскает Царевну за запястья тонкие, да пряди длинные. И нет больше супруга прежнего, совсем пропал он в хмельном омуте, всё больше крестьянских девушек попортил, разворовал казну царскую, нет на него никакой управы более. А Волк только голову послушно опускает, да сидит с Иваном подле правой руки, хотя видит всё, понимает. Елена запускает пальцы в шерсть длинную, гладит нежно, напевает что-то, мурлыкая — волк послушно лежит у ног её, дремлет ли или просто тишину нарушить боится, слёзы соленые девичьи его самого пропитывают. А Царевна лишь шепотом, будто заученно, шепчет ему одно и то же — надо им Царевича извести, избавиться надо, что сразу жизнь всеми самоцветами зацветёт, что заживут они с Волком счастливо, что всегда она рядом с ним будет, нет её сердцу никого дороже. Хочет Елена Царицей стать единоличной, нет сил терпеть более. Волк и не видит, что на лице её усмешка кроется — совсем тьма сердце Царевны поглотила. Она смотрит на свои длинные пальцы, кровь уже местами засохла и кажется, будто въелась под самую кожу. Чужая кровь. Кровь Царевича. Елена стоит на коленях над трупом хладным, да рыдает навзрыд, голову запрокидывает, смеётся будто, хохочет. Никого она не пошлёт за живой водой нынче. Утыкается в морду сырую, окровавленную Волка она, зарывается в шерсть поглубже, вдыхает запах горьковато металлический, молвит слова благодарности она другу преданному. Расскажет всем при дворе о звере, вепре невиданном, что на Ивана напал, да разодрал в клочья, убил её суженного. Плачет Елена, но то ли от горя горького, то ли от счастья долгожданного, да на Волка поглядывает. Связаны они теперь тайной одной. Жар-Птица: Ее имя и Ваня, который всегда просто Ваня, и больше она его никаким помнить не желает. Он переходит с нею от страницы к странице, от главы к главе, но все, что было до, остается там. К тому же, если бы не он, где бы была она сейчас. Уж точно не здесь, не среди этих прекрасных людей. Где бы был он, если бы не она – это вообще отдельная тема. Он не любит ее обсуждать, Злата – любит. С тех пор, как у нее появились ноги, она уходила от него сотни раз, и столько же возвращалась обратно, жалея. Ей нравится думать, что без нее он пропадет, ведь наверняка пропадет. Она его ангел-хранитель, и пусть крылья ее теперь эфемерны, этого достаточно для того, чтобы сберечь его. Для себя или для чего-то большего – это неважно. Важно, чтобы он просто был, и она об этом знала. Сейчас она знает, хоть и не думает о нем за последние сутки ни разу, и это дает ей силы побыть собой, побыть для себя, ведь слишком долго она была для него. пример поста; А как просто оказалось да, Вань? Чтобы все твои грехи обратились пустым звуком, чтобы получить индульгенцию у тех, кто тебя [до сих пор] помнит, надо и было всего лишь ничего, только умереть. И невдомек детям, которым читают сказки про умного и смелого, каким мудаком был их герой. И родителям их невдомек. Да что уж там. Даже тот, кто был рядом столько времени, и тот позабыл, как было на самом деле. Волков все еще смотрит на свои трясущиеся от онемения пальцы, которые ему удалось разжать несколько минут назад только огромным усилием воли. Каждое слово Алены гулким эхом отдается в висках. Он вспоминает все. Каждый вечер, каждую ночь. Они проносятся одна за другой пред его внутренним взором в до тошноты ускоренном режиме. Он нажал бы на паузу, если б мог, потому что правда оказывается еще тяжелее, чем он смел представить. Непосильной. Он не может этого выдержать, не после того, что только что сделал. Ничем не лучше своего хозяина, так  выходит? Он вспоминает все. Все удары, пинки, пощечины, крики. За себя уже совсем не больно, он пережил это за столько времени, утопил в своей же вине, так оказалось проще почему-то. Да и глупо держать обиду на того, кого давным давно уже нет. Нигде нет, совсем. Но новые подробности заставляют всколыхнуться затопленную ярость с прежней силой, застарелой, забытой. Он вспоминает наконец, почему не мог тогда поступить иначе. Стас не находит в себе сил поднять глаза на Царевну, пока та не умолкает. В тишине квартиры остаются слышны только ее тихие всхлипы. Он будто оглушенный, потому что все его ориентиры порушились за какие-то минуты. И непонятно теперь, как жить дальше, зачем. Годы его поисков по щелчку пальцев теряют смысл. Он опустошен и полон чувствами одновременно. К такому жизнь Волкова однозначно не готовила. Она на него тоже не смотрит. Парень опускается на холодный пол рядом с нею, встает на колени и бережно притягивает Алену к себе, пытаясь как можно мягче схоронить ее хрупкость в своих объятьях. Пальцы его осторожно поглаживают светлые волосы, совсем как она делала когда-то с ним. Он чувствует, как потихоньку перестают содрогаться ее плечи. Теперь в его глазах стоят слезы, впервые за всю человеческую жизнь. - Прости меня. Господи, прости меня, – хрипло нарушает он немую тишину, голос дрожит. Волков чувствует себя отвратительно, но уже совсем по-другому, чем обычно. Ему невыносимо стыдно за себя, за то, что он сделал с ней. Ему невыносимо осознавать, что она так отчаянно и так долго бежала от прошлого лишь для того, чтобы оказаться потом в его мстительных лапах. Он убирает выбеленные пряди, открывая взору то, что натворил вот сейчас своими же руками. На бледной коже набухают синюшные следы пальцев, опоясывающие тонкую шею. Он только что чуть не завершил то, что когда-то начал Иван. Волков смаргивает накопившуюся влагу и быстро утирает лицо рукавом. Нежно, как только умеет, обхватывает ладонями ее лицо, поворачивая к себе, найдя смелость посмотреть в голубые глаза, покрасневшие от слез. Впервые он может утешать ее так, касаться ее так, как не смел и не мог в их общем прошлом. – Я не трону тебя больше никогда. И никто больше не тронет, слышишь? Черт, я бы и себе сейчас набил морду, если бы смог, – он слабо усмехается, а в глазах нет и тени веселья. – А любого другого на месте убью, хоть и клялся себе, что то был единственный и последний раз. Ты скажи только. Между их лицами всего несколько сантиметров и он шепчет ей быстро, прерывисто, почти в самые губы. На них все еще тот самый аромат вишневого блеска, он чувствует. Он поймет, если она прогонит его в следующую же секунду, но чувствует, что очень хочет остаться рядом. Хочет защищать ее от всего и всех, потому что вокруг слишком много недоброжелателей, но понимает, что девушка вряд ли жаждет его близости, близости такого же неуравновешенного придурка, каким был ее муж. Он гонялся за тенью все это время, за ответами и объяснениями, а правда была зарыта в глубине его собственного подсознания, так тщательно им же сокрытая. И вот, к чему это привело. Он поднимается, наливает себе еще виски, пьет залпом. Закуривает. Смотрит в окно на ночной город. Он не вправе больше требовать от нее ответов, но все же не может не спросить о том, что тревожило его не меньше смерти Ивана. - Скажи, – замолкает, подбирая слова. – Почему ты оставила меня тогда? Я ждал так долго, что решил видно позабыть о проступках Ивана. С тем и пришлось жить. Вырвался сюда чудом, на одном только желании отомстить. А зря, получается, – снова горький смешок. – Сдох бы себе волчьей смертью давно уже, там, где должен был. И дело с концом. А здесь не выходит как-то, болтаюсь, как неприкаянный. Хуево мне здесь, Лен, – Волков не может пока заставить себя называть ее новым именем, которое она выбрала себе сама. Он опускается на стул, делает последнюю затяжку и вдавливает окурок в так кстати стоящую рядом пепельницу. – Это последнее, что я хочу от тебя услышать. Потом не побеспокою. Я свое получил, уходить отсюда пора, – он имеет в виду совсем не ее квартиру, но не надеется даже, что она поймет правильно. – Устал. Стас Волков не нужен в этом мире никому и себе в первую очередь. Накатывает вдруг странное облегчение, будто освободился в мгновение от оков, что путами держали его в двуногом теле, в мире, который ему осточертел до зубовного скрежета. Да, он готов ее защищать, но навязывать свое общество и защиту не намерен. В конце концов, как-то справлялась же без него столько времени, и живет, судя по всему, совсем неплохо. Здесь он не нужен тоже. Единственное, что ему осталось, это прекратить влачить свое жалкое существование. И никогда еще Стас не чувствовал себя настолько свободным, как теперь, при одной только мысли об этом.

https://kakbicross.ru/viewtopic.php?id=54&p=2#p33235

bethany hawke [серый страж] [anya chalotra, но это вариативно] [indent] » dragon age [indent] Бетани была любимым ребенком в семье. Оно и очевидно - девочек всегда любят больше, а когда у малышки начали проявляться магические способности, Малькольм был рад, хотя еще одной головной болью стало больше - уже двоих детей было необходимо защищать от возможности быть насильно отнятым, чтобы провести всю оставшуюся жизнь в круге. К тому же, она была такой же одаренной, как и старший брат, хотя Гаррет никогда не боялся и не стеснялся собственных способностей, отчего преуспел куда сильнее. [indent] Всей семьей они покидают Ферелден, и именно Бетани помогала Гаррету отработать семейный долг, чтобы попасть за ворота Кирквола - Карвер был довольно сильно ранен во время схватки с огром, и требовалось оплачивать еще и его лечение, а найти достойного целителя в городе, где так не любили магов, было весьма... непросто. [indent] Именно ее, а не Карвера, Гаррет берет на Глубинные тропы. Во-первых, она и сама хотела, а во-вторых, было логичнее оставить с матерью хотя бы одного из мужчин семьи, и раз уж сам Хоук не мог отсиживаться в лачуге Гамлена, пока остальные набивают карманы ценностями, было решено, что Карвер будет приглядывать за Лиандрой. К сожалению, старший Хоук не углядел за Бетани, и только благодаря Андерсу, что смог отыскать отряд Серых Стражей, Бетани не погибла, а была принята в их Орден, что навсегда испортило отношения между братом и сестрой. [indent] Слишком добра для этого мира, слишком чиста. [indent] Даже удивительно, почему при наличии таких... братьев, которые и пытаются добиться в городе справедливости, безопасности и порядка, но все равно являющимися весьма жесткими и суровыми людьми, Бетани - олицетворение добра и милосердия. [indent] О ней, как и о матери, Хоук заботился особенно ревностно, прекрасно помня об обещании, что дал когда-то отцу, и из-за чего постоянно корил себя, когда пошел на поводу младшей сестры, которой никогда не мог отказать, вследствие чего Бетани была заражена скверной и вынуждена присоединиться к Ордену Серых Стражей. Их отношения серьезно испортились, что в большей степени ударило именно по Гаррету - младший брат, в свою очередь, тоже решил покинуть семью, поступив на службу к Храмовникам, и Хоук остался совсем один. И казалось Гаррету, что близнецы сохранили куда более крепкую связь, а ему доставались лишь краткие и сухие письма с почти чужим "я жива, со мной все в порядке", которые больно резали по сердцу. [indent] Встречаются они на протяжении нескольких лет все пару-тройку раз. Во время нападения кунари, хотя нормального разговора так и не вышло - Гаррет был слишком занят тем хаосом, что царил в Киркволе, а Бетани все еще слишком сильно злилась на старшего брата; когда умерла Лиандра. Тогда лед между братом и сестрой наконец треснул. Хорошие отношения не вернулись по щелчку пальцев, но все-таки стали куда как теплее. [indent] Впрочем, Бетани - едва ли не единственный человек (да, включая мать), который может хоть как-то влиять на старшего брата и обладает правом его отчитывать, порой иногда совсем не стесняясь в выражениях. Младшая сестра практически его совесть и милосердие, которых Гаррету всегда не хватало, и Хоук это весьма ценит, прекрасно понимая, что иногда его может заносить в собственных суждения и решениях. пример поста; [indent] За тяжелой, крепкой дверью раздавались какие-то громкие голоса, лишь отдаленно напоминающие спор - будто бы кто-то изо всех сил старался на переходить на крик и говорил куда тише, чем ему хотелось бы. Гаррет упорно делал вид, что его это все не касается, продолжая вглядываться в ровные строчки на свитках, что скопились на его рабочем столе, и старался не думать о том, что примерно такой же ворох писем ждет его на тумбе прямо за спиной. И ведь это уже те, что прошли тщательную сортировку, и большая часть осела на рабочих столах помощника, начальника городской стражи и прочих чиновников, которых можно было найти в Крепости Наместника. [indent] Мужчина потер слезящиеся от бесконечных строчек слезных просьб, деловых предложений и уже куда менее тактичных требований, почти угроз, и раздраженно нахмурился, понимая, что шум за дверью его отвлекал уже куда сильнее, чем несколько минут назад. Решив, что на сегодня с него хватит - солнце скрылось за горизонтом добрых полчаса назад, хотя крыши все еще удерживали нежно-золотое свечение, меняя облик города, Гаррет вышел за порог собственного кабинета с лицом, не обещающим ничего хорошего. Оно оставалось спокойным, но приближенные к Хоуку уже успели научиться различать целую гамму “спокойствия” нового Наместника. [indent] - Что здесь происходит? - Невозмутимо произнес маг, обводя внимательным взглядом каждого из присутствующих, чуть дольше задерживаясь на лицах храмовников. С ними он старался поддерживать шаткое, острожное перемирие, во многом благодаря младшему брату, но инстинкты, вбитые еще отцом, страхами и опасениями Андерса, подпитанные образом обезображенной гневом и дурманом Мередит, все-таки брали свое. [indent] - Мы просим об аудиенции… [indent] - Приемные часы Наместника окончены, - перебил Гаррет, резко останавливая жестом ладони подлетевшего к нему сенешаля, уже готового самому вступить в диалог. Вообще-то, это была именно его обязанность - тормозить особо жаждущих попасть в кабинет Наместника, но тот банально заработался сегодня. А может, не решался вступить в перепалку с храмовниками. [indent] - Ваш брат просил, - пытался продолжить главный с пышными рыжими усами, но вновь был нагло перебит. [indent] - Мой брат не лишен дара речи и возможности передвигаться, - отрезал Гаррет, едва заметно погано ухмыляясь. Шум и монотонная работа за целый день его порядком извели, доводя до желания с кем-нибудь поцапаться, чтобы сбросить скопившееся раздражение. - И его персоне всегда рады в Крепости Наместника. [indent] Льда в тоне Хоука стало куда больше. Храмовник, которого маг несколько раз видел подле брата, неохотно кивнул, задержав внимательный взгляд на Наместнике, и нарочито медленно отступил вместе со своими людьми к лестнице, ведущей на первый ярус крепости. [indent] С их уходом все, кто толпился в коридоре, едва заметно облегченно выдохнули - все эмоции, расположение и редкие тревоги Хоука причудливым каскадом расползались по его подчиненным, порой передаваясь от одного к другому как болезнь. [indent] - Мне нужно в Нижний Город, - уже куда расслабленнее заявил мужчина, обращаясь к одному из стражей, просто ставя того в известность, чтобы Наместника не кинулись искать с мабари по всему Киркволлу. [indent] - Нам вас сопроводить? - С легкой ноткой тревоги обратился к Хоуку один из стражей, тех, кто он набрал совсем недавно и лично, но Гаррет, все еще порядком раздраженный, лишь отмахнулся. [indent] - Я в состоянии постоять за себя, иначе бы не носил титул Защитника. Или мне не стоит доверять даже тем патрулям, что ходят по улицам Нижнего Города? [indent] Смерив всех фирменным нечитаемым взглядом, мужчина поправил складки длинного одеяния, и зашагал к выходу из крепости. *** [indent] Гаррет решил полюбоваться звездами где-нибудь в районе Нижнего Города. [indent] Не то, чтобы с приходом Хоука к власти, тот резко, всего за пару-тройку дней, стал выглядеть куда как лучше, спрятав всех пьянчуг в темные, тесные закутки между лачугами, а на рынке, полном всякой всячины, начиная с тех же ворованных ремней и амулетов и заканчивая тухлыми помидорами, резко перестали обсчитывать, в надежде содрать с жителей последние медяки. [indent] Но чище все равно стало. Во всех смыслах. Даже ворье и головорезы, что раньше почти даже не скрывались, едва ли не гордо вышагивая по грязным, пыльным улочкам, пропахшим нечистотами и безнадежностью, сейчас не желали показывать носу из тех мрачных щелей, где предпочитали теперь прятаться и творить свои сомнительные дела, мстительно радуясь, что у Защитника, неожиданно ставшего еще и Наместником, просто не хватает времени. [indent] Хоук резко повернул, чуть придерживая глубокий капюшон пальцами, чтобы не слетел - совсем недалеко здесь был один из лазов в Клоаку, замаскированный под целое нагромождение складских ящиков, пыльных настолько, что маг не рисковал до них дотрагиваться даже когда Нижний Город был его… не домом. Ночлегом. Не самым приятным периодом в жизни, который он вовсе не старался забыть, как это часто бывает, оставляя для себя как жестокое напоминание. Символ того, откуда он поднялся и чего мог достигнуть. [indent] Огни “Висельника” замаячили впереди, и Хоук довольно улыбнулся, вовсе не удивившись наличию буквально за углом силуэту уже надравшегося до состояния зеленых соплей работяги из литейного квартала. Благо, он был всего один, но и день был будний. К концу недели местная флора и фауна была представлена куда большим количеством видов. Как бы Варрик не боролся, поделать с этим у него до сих пор ничего не получалось, а ведь заведение внутри уже не было таким раздолбанным и обшарпанным, как во времена их бурной молодости. [indent] Хоук уже дернул ручку входной двери на себя, надеясь, что его тут же крепко обнимет родное тепло “Висельника”, но царящий внутри хаос и шум скорее ударили мага наотмашь, на несколько мгновений заставляя пораженно замереть на пороге. [indent] - Что здесь… происходит? - Уже не в первый раз за этот вечер поинтересовался Хоук совершенно спокойно своими тихим, низким голосом, широко оглядывая теплый зал “Висельника”, где в свое время было проведено немало звонких вечеров, большинство из которых заканчивалось паломничеством в лечебницу Андерса - за порцией зелья, помогающего справиться с жестоким похмельем. [indent] Весь нестройный, беспокойный шум множества голосов, многие из которых уже призывали к радикальному разрешению конфликта, причин которых Гаррет до сих пор не мог понять, мгновенно стих, а взгляды, даже те, что были щедро наполнены хмелем, обратились к порогу таверны. [indent] Пораженные, удивленные, где-то даже тронутые безотчетным страхом. Среди собравшейся здесь бескультурной публики хватало мелких преступников, которым было чего бояться, особенно Наместника, о котором за последние годы, не без помощи Варрика Тетраса, стало ходить все больше самых неожиданных слухов. Гаррет их даже не всегда пресекал - иногда они действительно играли на руку. [indent] На кончиках пальцев, затянутых в крепкую кожаную перчатку, едва-едва заплясало бледно-лиловое сияние, готовое в любой момент оформиться в настоящий разряд, способный поразить цель за считанное мгновение, какой бы ловкой она не была. [indent] Гаррет быстро определил зачинщика, зацепившись взглядом за верткую фигуру в стремительно редеющем круге почти в самом центре таверны, одновременно чувствуя, как все еще удерживаемое между пальцев заклинание уже начинает ощутимо покалывать кожу прямо через перчатку. Он узнал и острые уши, и смуглую кожу, и пресловутые светлые волосы, которые надежно врезались в память еще тогда - видит Создатель, Гаррет всегда был падок на блондинов. [indent] Появление Зеврана было неожиданным, отдающим дурнотой знаком, и запах крови, который отчетливо ощущал Гаррет, хищно раздувая ноздри, тут был вовсе не при чем. [indent] - На выход. Немедленно. [indent] Слова Гаррет буквально прорычал, лихорадочно перебирая в голове варианты, крайне сожалея, что верная Авелин, способная прикрыть все авантюры Хоука после многочасовых нотаций, сейчас находится не в городе. Тревога оказалась излишней - все в таверне были напуганы достаточно, чтобы задавать лишних вопросов и требовать немедленного правосудия от Наместника здесь и сейчас, так что стоило эльфу сделать шаг по направлению к выходу, мигом протрезвевший люд бросился оказывать помощь идиоту, который, если честно, сам нарвался на клинок в горле. [indent] Хоук лишь хмыкнул, в последнюю секунду меняя положение пальцев, набрасывая на просторный зал что-то наподобие легкого морока, младшего брата “энтропического ужаса”. Это вполне должно было хватить, чтобы произошедшее списали на горячечный бред, вызванный слишком большим количеством эля и медовухи. [indent] - Какого хрена ты здесь делаешь? - Зашипел мужчина прямо на ухо эльфу, стоило им оказаться на улице. Для серьезности своего недовольства Гаррет еще и крепко сжал плечо, прижимая Ворона к стене.

https://kakbicross.ru/viewtopic.php?id=54&p=2#p53165

matthias helvar [дрюскель, член банды воронов] [calahan skogman] [indent] » the grishaverse – Знакомство с тобой было настоящей катастрофой. Но я каждый день благодарю Джеля за эту катастрофу. Мне нужен был катаклизм, чтобы встряхнуться от жизни, которую я знал. Ты была землетрясением, обвалом в горах. – Я нежный цветочек. – Ты не цветочек, ты каждое соцветие в лесу, распускающееся одновременно. Ты – цунами. Ты – панический приступ. Ты потрясаешь. Я твое проклятье, Матиас. Как только я появилась в твоей жизни, у тебя начались проблемы. Кто бы мог подумать, что корабль пойдет ко дну, а ты решишь спасти нахальную сердцебитку, которую вообще следовало бы отдать под суд. Но оказалось, что только так, только вдвоем мы справимся с угрозой нашей жизни. Сколько раз ты мог бы от меня избавиться по пути, ты считал? И сколько раз ты протягивал мне свою руку? Помнишь ты тот домик посреди ледяных степей и то, какими обнаженными были мои плечи, руки и ноги? Я помню все, и то, как стойко ты держался, не поддаваясь на все мои провокации. А потом я тебя предала. Я не хотела этого, но никакой друге идеи в тот момент в мою голову не пришло, чтобы тебя спасти. Я понимала, на что обрекаю тебя, может быть именно поэтому я никогда не злилась на твои попытки меня придушить при нашей следующей встрече. Хотя мне и было больно, в том числе от твоего желания вернуться во Фьерду. Но я обещала тебе свободу и шанс вернуться домой, так почему ты им не воспользовался, Матиас? Влюбился? Бывает и так, что палач влюбляется в свою жертву и становится самым верным защитником. Это о нас, Матиас. Ты мой щит, ты тот, кому я верю, с кем бы я хотела провести остаток жизни. Ты терпел мою паремную горячку, в которой я была к тебе несправедлива, ты был готов вернуться со мной в Равку. А потом погиб. И никакие мои способности были не в состоянии тебя вернуть. Скажи мне, Матиас, твой голос в моей голове, это выдумка? И ты правда думаешь, что я оставлю тебя в объятиях Джеля? Нет, мой дорогой дрюскель, я верну тебя. Потому, что имею на то права. Потому, что слишком кратким было время, отведенное нам, и я не хочу оставаться одна. Так что не располагайся на том свете надолго, Матиас, все равно придется все бросить. Не хочу Ханну, не хочу корону Фьерды, хочу вернуть Матиаса и у меня есть план. Поэтому приходите. У меня есть безумные идеи, есть идеи попроще, но все они предусматривают наше воссоединение, не без стеклышка, но разве это повод отказываться от будущего? пример поста; От Жениной улыбки, от ее объятий становится теплее. А еще Нина подсознательно ждет, что ее начнут отговаривать. И ей снова придется отстаивать свое решение, а она устала, она не хочет. Потому, что все ее аргументы сводятся к одному – «что вы знаете об утрате и есть ли жизнь после любви?». На этот вопрос не многие ответили. И слава всем святым, Нина бы ни за что и никогда никому не пожелала бы столкнуться с тем, как умирает та часть сердца, что навеки была отдана любимому. Это ужасное чувство, особенно, когда ты все еще живешь, а не умираешь следом. Словно в тебе, медленно, клетка за клеткой, отмирают все лучшие и прекрасные чувства, а ты уже и ничего сделать не можешь. Меньше всего Нине хочется спрашивать Женю, как бы она пережила смерть своего мужа, и как же хорошо, что Сафина не пытается отговорить Нину с порога. Это словно дает шанс на то, что ни словом, ни мыслью они не будут рисовать картину ужасающей по своей силе боли, которая могла бы достаться Жене. Она, конечно, стойкая, она сильная, сильнее, чем Нина, но все равно, даже думать не стоит о том, что с Давидом что-то случится. Смерть никогда не была для Нины чем-то таким, чем-то священным – она могла как убить, так и дать жизнь, а потому никогда не играла этими вещами, не бравировала и не шантажировала, но и без трепета относилась к подобным чувствам. И все же, лишний раз упоминать ее всуе кажется богопротивным. — Надеюсь, тебе никогда не придется меня понять в полном смысле этого чувства, Женя, — шепчет Нина в плечо портной, наставницы, члена Триумвирата, женщины, ставшей для многих символом того, как можно пасть, а потом встать и стоять, не сгорбившись перед жестокостью. Нина устраивается на стуле, поднимает глаза на Женю, позволяет ей изучить объект, который следует изменить. Краем глаза отмечает все то, что может пригодиться ей, все, что лежит на рабочих столах Жени в избытке и щедрости, что станет основой для новой Нины. Нет. Не Нины. У фьерданки будет другое имя, которое она все еще не придумала. И будет другая история, которое тоже следует еще подумать. Ведь изменить следует не только внешность, изменить следует себя, чтобы никто, ни на одну секунду, не усомнился, что перед ним стоит истинная фьерданка, иначе она опять поговорит на собственной глупости, и в этот раз на ее пути уж точно не попадется никакой дрюскель, чтобы случайно спасти ее. Да и она больше не хочет ничего подобного. — Да, Уайлен. Но это было под дозой парема, с тех пор я ничего не могу, я даже себя не могу ни капли подправить. Мои способности изменились, и я до сих пор только учусь их контролировать. Раньше она властвовала над живым. Теперь над мертвым. И даже не знает, пугает ли ее это. Кажется, Нина привыкла к этому. Кажется, она даже смирилась с этим. В конце концов, это просто жизнь со своими сюрпризами, и это плата за парем, даром пока Нина никак не может назвать новые способности. Иногда она радуется переменам. Чаще пока скучает по тому, что было. Все слишком сложно, и свое место заново трудно отыскать, если не понимаешь, кто ты теперь. — Я заставила тебя похлопотать, правда? – Немного гордости в голосе трудно скрыть, да и Зеник не пытается, воистину Уайлен был ее маленьким шедевром. Эх, как они там с Джеспером? Вместе? А Каз? А Инеж? Мысли вяло тянутся к городу в серебряных нитях дождя – в Кеттердаме и другая погода бывала, но память почему-то хранит образы моросящего дождя, косыми лучами разрезающие картину нескольких мазков безымянного художника. Нина чуть скашивает глаза, смотрит на собственное отражение, перемены пока незначительные, но уже заметные глазу. Она жалеет, что приходится расставаться с привычным зеркальным отражением, но удовлетворенно хмыкает, давая понять, что они выбрали правильное направление. Снова поднимает взгляд пока еще зеленых глаз на Женю. И замирает от вопроса. Приоткрывает губы в нерешительности, то ли попросить не затрагивать эту тему, то ли позволить запертым в сердце воспоминания сегодня совершить прогулку хороводом вокруг, они ведь имеют на то свое право. Она тянет с ответом, решает собственную дилемму. Выдыхает с некоторой неохотой, сжимает пальцами ткань юбки, а потом решается: — Да. – И голос звучит твердо. – Он был достоин многого. Лучшего. Он был достоин прожить долгую и счастливую жизнь с какой-нибудь милой фьерданкой, носить ей цветы и делать ей детей, а не погибнуть по глупости какой-то там Нины Зеник потому, что она не сумела все сделать вовремя и правильно. Я ошиблась задолго до того, как его забрала смерть. Ошиблась непоправимо. Ей хочется привычно заплакать, но, наверное, все слезы закончились в ее теле. Сейчас Нина не чувствует никакой влаги в глазах, их обжигает сухостью реальности. Ну, может, и хорошо, не будет усложнять работу Жене, а то поди-ка попробуй перекроить плачущую девчонку с распухшим носом. — Я не знала, что такое любовь. До него не знала. Все, что было раньше, глупые увлечения. А он… он мое все. Даже сейчас. Даже там, на холодном столе в мастерской фабрикаторов. И всегда будет моим всем.

https://kakbicross.ru/viewtopic.php?id=54&p=2#p56048

james carstairs [сумеречный охотник, безмолвный брат] [aaron bernard] [indent] » shadowhunters [indent] Помнишь тот вечер, Джем? Ты играл на скрипке, а в твою комната ворвалась безумная девушка в халате с желанием тебя спасти. Это была я. Вообще мне не везло, мои знакомства что с Уиллом, что с тобой отличались непрошенной оригинальностью. Но большей оригинальностью отличались мои отношения с каждым из вас, мой страх, что я стану проблемой для вас, что я разрушу вашу дружбу, то, что больше дружбы. [indent] Ты умирал. Серебряный мальчик, тонкий и изящный, ты умирал, и все это знали. Не скрыл ты это и от меня. Я никогда не знала, какого цвета твои волосы, глаза, я не видела тебя настоящего, но ты был самым настоящим, когда играл на скрипке, когда стягивал с меня рубашку, целовал и шептал слова о любви. Я ответила на эти слова, ответила искренне, не делая тебя заменой своей неудаче с Уиллом. Мои чувств тогда только приобретали форму, но поверь, я хотела сделать тебя счастливым, сколько бы ни осталось времени на твою долю. [indent] Мое свадебное платье ты видел. Воистину это к несчастью. Ты пытался меня спасти из рук Мортмейна, но увы. Я ведь даже не предполагала, что моя любовь тебя убивает, Джем. А поняла это слишком поздно. Там, в Кадэр Идрисе, я верила, что ты мертв, корила себя, что не почувствовала этого, сожалела, что не верила, что спасусь и поддалась чувствам к Уиллу. Мы оба тебя подвели, Джем, и оправданий тому нет, даже тот факт, что ты стал Безмолвным Братом, отрезая себя от нас, меня ни капли не оправдывает. Но ты был жив, и я металась в горячке, так и не отпущенная на свободу твоим словом. Почему ты не позволил нашей связи разорваться, Джем? Почему ты предложил ежегодные встречи на мосту Блэкфрайерс? [indent] Почему, Джем? [indent] Ты дал мне прожить долгую и счастливую жизнь с Уиллом, крадя меня на один день в году. Я не понимала, осталось ли что-то в тебе, есть ли в тебе яркое чувство, что я читала в твоих глазах. Ты изменился, тебя больше не убивал наркотик и демоническое проклятье. Но теперь все то, чего я хотела, было под запретом, и если бы не та жуткая ночь во время бомбежки Лондона, когда ты раненый лежал на моей кровати в маленькой квартирке, которую я снимала вместе с Катариной, я бы и не знала, что ты все еще меня любишь. [indent] Тогда ты ушел. [indent] И уходил каждый раз. [indent] А потом ты пришел на мост Блэкфрайерс, совсем другим. Таким я тебя не видела, но таким я полюбила тебя еще больше. На твоих скулах бледнели ритуальные руны Безмолвных Братьев, но ты был свободен от своего обета. И теперь я могу надеяться, что ты все еще меня любишь. И что не зря я сохранила тот нефритовый кулон, подаренный тобой на помолвку, и твою скрипку. [indent] Джем, ты веришь в то, что любовь может пережить полтора века? Ты веришь, что все было не зря? Итак: жениться сразу не обязательно, с детьми спешить не будем, можем усыновить двух Эрондейлов, один из которых слишком похож на Уилла. Приключения будут обеспечены, сюжет у нас точно есть, что-то после шестой книги Орудий смерти. Накуриваем по ходу без смс, но с регистрацией на форуме. Люблю, целую, жду. пример поста; [indent] Квартира Магнуса в Нью-Йорке была больше той, в какой они с ним жили в Париже. Но почему-то именно сейчас Тесса остро ощущает глухую тоску по тому времени, хотя тогда все было гораздо больнее. Тогда она решительно собрала все самое необходимое и села на паром через Ла-Манш, сбегая от боли. Вослед ей смотрели ее уже взрослые дети, сами ставшие родителями, а она не оглядывалась, ведь утратила часть самой себя. Теперь о Уилле напоминал лишь браслет на руке, рядом его не было, он стал прахом, как водится в обществе Сумеречных охотников. Лондонский Институт и особняк Эрондейлов в Идрисе перестали быть домом, и туда ей тоже не хотелось возвращаться. [indent] Все это было давно. Слишком давно, чтобы иметь яркие цвета воспоминаний и вкус горечи, и все же, имело. Впрочем, сейчас у Тессы были иные причины для размышлений. Магнус позвал ее к себе, но не сказал, зачем. И теперь она бесцельно бродит по его лофту в ожидании, когда сам Великолепный соизволит что-то пояснить, а для начала, появиться перед ее очами. Кто бы мог подумать, что их дружба переживет годы. Впрочем, удивительного в том ничего не было - Уилл без особого желания рассказывал ей историю своих отношений с чародеем, Магнус подробностями делился весьма щедро. Порой Тессе казалось, что Магнус испытывал к Уиллу весьма интересные эмоции, но она вопросов об этом не задавала. Они не виделись с того момента, как он явился в гости в начале двадцатого века, и до того момента, когда Тесса пришла к нему на порог в Париже. [indent] Те времена в ее жизни были самыми спокойными, ни до, ни после она не могла сказать, чтобы ей было так спокойно на душе. [indent] И так одиноко. [indent] Впрочем, когда вам одиноко вместе, то уже лучше себя чувствуешь. [indent] Тесса замирает у окна точеным изваянием. Нью-Йорк был не лучшим городом в ее жизни. Хотя он был городом, где она родилась и прожила первые семнадцать лет своей жизни. Той самой, сотканной из лжи. Тесса сюда не возвращалась до недавних пор, а теперь испытывала смутное желание пройтись по местам своей юности. Вместо этого она торчала у Магнуса в ожидании, что он так задумал, предавалась отнюдь не радужным мыслям на тему того, можно было ли спасти Нейта, вместе с ним Джессамину. Не познакомь она их, и Джесси выжила бы. Не будь Нейт так потерян, он бы не приехал в Лондон, и тогда бы Тесса не отправилась за ним вслед. Но тогда бы она не узнала, кем была, не встретила бы Уилла с Джемом, не прожила бы такую жизнь. Была бы другая жизнь, и не факт, что такая, о которой хотелось вспоминать. [indent] Шаги позади заставляют обернуться со словами: [indent] - Магнус, еще чуть-чуть, и я просто уйду по своим делам, я устала... - Тесса замолкает, а затем констатирует: - Ты не Магнус. [indent] Перед Тессой стоит хрупкая рыжая девица. Рыжая - совсем рыжая, как морковка. Тесса даже находит в прошлом столь знакомый облик обладателя морковных волос, и в глазах ее читается удивление. Она никак не рассчитывала на встречу с дочерью Джослин, ведь та должна была ничего о себе не знать... но судя по всему, слишком много перемен происходит в Скрытом мире, раз сейчас они стоят друг напротив друга, изучая внимательно. Тесса впервые за долгое время ловит себя на мысли, что настолько отдалилась от дел нефилимов, лишь изредка заглядывая в этот мир, что сейчас не понимает, что происходит. [indent] Она могла бы сделать вид, что Клэри ей незнакома. Но это было бы ложью. Они встречались один-единственный раз, когда вместе с братом Захарией проводили ритуал нанесения рун на совсем еще маленькой девочке. И вот теперь новая встреча, такая неожиданная, что хочется добраться до Магнуса и всыпать ему хорошенько за подставу. [indent] - Клэри, - Тесса первой заговаривает, - как ты выросла. [indent] Перед глазами снова встает образ Джослин со свертком из одеял, в котором прячется совсем уж маленькая Клэри. [indent] Не сравнить.

https://kakbicross.ru/viewtopic.php?id=54&p=2#p59045

tsaritsa [архонт любви; (не)лучшая королева снежной] [что захочешь] [indent] » genshin impact внутри царицы горит огонь — холодный, обжигающий своей жестокостью, своими желаниями и стремлениями к немыслимым идеалам; внутри царицы горит огонь — он разливается по ее телу, наполняет ее, дарит умиротворение. но царица — королева своего маленького мира, где ей подчиняются, где ей повинуются, где жизни для нее — едва ли такие же скоротечные, как жизнь бабочки, которую она когда-то давным-давно видела; царица не смотрит в глаза — она усмехается уголками губ, взмахивает рукой и отправляет на войну — перед ней шахматная партия, которая никак не закончится, у которой нет проигравших и выигравших; царица сама на себя надевает корону, коронует, просит себя так называть и ей подчиняются. не могут не. у нее здесь, в замке, не приют благодетелей, но она позволяет приблизиться к себе панталоне — синьора приводит мальчишку, у которого не была детства и она лишь кивает благосклонно. ребенок может многое, в нем можно открыть потенциал; в дотторе она видит то, что никогда не сделала бы сама — она не хочет марать руки и потому потакает буквально каждому его шагу; а синьора становится той бабочкой, которую она видела, которая напоминает о том что за холодом всегда приходит тепло. но царица — обманщица. она не добрая, не сострадательная — она решительная, она за свои идеалы пойдет так далеко, как сможет, и выстелит ковровые дорожки из трупов чужими руками; царица себя в замок заточает — следит за каждым, избавляется, если они не приносят ползу и именно с ее легкой руки панталоне узнаете, что такое ад. именно она приказывает ( царица никогда не просит ) дотторе провести эксперимент над порчей; именно от нее исходят и другие приказы — собрать сердца богов, разрушить, уничтожить чужие идеалы, стереть и подавить. и все ей подчиняются, потому что нельзя не подчиняться царице. и только панталоне на нее волком смотрит, когда в руках сжимает глаз бога; только панталоне напрягается, когда понимает — царица еще тот еще лжец. дополнительно: пожелания, отношения, хэдканоны, идеи для сюжета и т.п. пример поста; агония. именно так он мог бы описать то, что с ним творилось тогда — он чувствовал, как все тело сковывала боль, которой не было конца и края. он чувствовал, как ему хотелось сбежать оттуда — почти позорно, если считать то, что он теперь предвестник. он тот, кто должен нести глас архонта, кто должен был делать ровно то, что ему приказали — быть собачкой, руководить деньгами, сверять сметы и никогда не рыпаться. но жизнь жестока, а снежная не терпит слез — панталоне запоминает это сразу же, как оказывается в ней. запоминает морозы, которые щеки кусают и не видит больше того теплого, почти что обжигающего солнца ли юэ, которое целовало его, когда он подставлял лицо. в снежной свои законы — кровавые, жестокие, и в них панталоне растворяется. так же, как и в безумии дотторе, с которым у него всего лишь секс и ничего более, но. он думает о том, а сколько можно было бы себе врать? то, что было между ними только дурак не увидит. не заметит связи эмоциональной, не заметит то, как у обоих клинит крышу, если тянутся к тому, что принадлежит им. вот только панталоне давно запомнил — с детства уяснил — в этом мире ничего тебе не принадлежит. и знает это он настолько хорошо, что иногда становится больно. ему снятся кошмары — он не уверен, что это не по настоящему. он ни в чем не уверен — здесь, в этом месте, совершенно меняется линия времени и когда он закрывает глаза, лишь мгновение не испытывая боль, он слышит чужой голос. он что-то кричит на таких знакомых нотках, что панталоне не хочется терять эту связь. но он ее теряет — его сознание уползает туда, где он был маленьким, где он шнырял по ли юэ, городу богачей, и пытался выжить. здесь он тоже это пытается сделать, но даже когда он спрашивал у этих людей — почему именно я? — ему даже не отвечали. они не могли. а потом панталоне ощутил, как его сознание начало раскалываться. боль начала притупляться, агония начала казаться лишь щекоткой, а сам он едва слышно смеялся. смеялся, потому что он не чувствовал больше ничего, но лишь то мгновение, пока кто-то внутри не переключал механизмы. и снова боль — затапливающая, утягивающая с собой на самое дно. панталоне чувствует дотторе совершенно на другом уровне — никому не понятному, но все же. и он открывает глаза — заплаканные, ничего не видящие, — и смотрит на того, кто теперь будет его мучителем. — это все... твоих рук... дело?, — и он знает: вряд ли. но голос его хриплый, срывающийся на кашель с кровью, которую он сплевывает — не хочет в это верить. он смотрит в потолок, пока его не переворачивают обратно и тело его обвисает под гравитацией — он буквально чувствует, как суставы выходят с собственной орбиты и ему, если честно, снова больно. но к этому — привыкаешь. гораздо быстрее, нежели к тому, что твое тело внутри кажется сломанным; к ощущению, что органы поменялись местами; к ощущению практически загробного холода. и тело, исколотое, подвергшееся пыткам соединения с порчей — ничего уже не может. и он кажется себе сломанным, роняет голову на грудь и лишь едва заметно дышит — грудь поднимается и опускается, губы обескровленные едва заметно шевелятся и панталоне впервые шепчет: — пожалуйста, не нужно больше. лучше просто убей. и это слабость, которую позволяет себе он, но не то расколотое внутри, что шепчет ему ты не сдашься. но панталоне уже проиграл.

https://kakbicross.ru/viewtopic.php?id=54&p=2#p61050

captain jack harkness [мошенник, убийца, бывший агент времени, глава торчвуд] [john barrowman] [indent] » doctor who [torchwood] Джек — это красивая, обаятельная улыбка под тяжелой, военной шинелью; это искренний смех, неиссякаемая хаотичная энергия и потрясающее умение зажигать каждого рядом с собой. Даже когда все рухнет, ты будешь продолжать пробовать снова и снова; в тебе этого упрямства — горстями черпай. Ты уверенно движешься вперед, утягивая своих людей — вслед за собой; ты постоянно совершаешь одни и те же ошибки, потому что обладаешь какой-то неистовой, почти безумной верой в людей. Джек — это одна яркая, мерцающая вспышка в небе; с каждым годом тебе все сложнее натягивать на себя обычную человечность, — сильные эмоции выгорают, потому что, в конечном счете, ты от них уже очень устал. Люди умирают, корабли разбиваются, вселенные сжимаются, а ты — остаешься на месте, потому что стал ошибкой всей этой безвоздушной среды. Торчвуд разрывает на части, и тебе приходится строить все заново, раз за разом, раз за разом. Люди не спрашивают тебя: эй, Джек, ты в порядке? — ты еще протянешь? Люди говорят только: черт возьми, сукин сын, да ты хренов бессмертный фрик, — как у тебя вышло, а? А тебе вся эта блядская жизнь — уже давно где-то поперек глотки. дополнительно: никакого секса, джек. (с) вообще, совсем, никогда (пусть это будет нашей фишкой, смекаешь?); будем считать, что искра-буря-пламя у нас мелькнуло, но красиво перешло в противостояние, а потом, чем черт не шутит, и в дружескую близость. мне хочется им чего-то чокнутого, отбитого, совершенно ненормального; дружбы, которая строилась бы на игре в догонялки, принципах — кто кого виртуознее обманет, кто кого быстрее достанет, кто кого догонит и опередит. в них обоих мало чего-то светлого и доброго; они оба пережили слишком много потерь, оба учились вертеться, подстраиваться под незнакомую среду, мимикрировать в новом времени, в новых вселенных; оба, в конечном итоге, зашли слишком далеко. джек — бессмертный, константа во времени; гейб — смертный, который умудрился уничтожить все свои отражения в других вселенных, устроив межпространственный коллапс. на деле, они оба — случайные ошибки; два смертельно уставших человека, которые, зачастую, понятия не имеют, что им вообще делать с собственной жизнью. так почему бы, как-нибудь, нам не пропустить по стаканчику друг за друга? ты будешь рассказывать мне, что все мулатки в постели любят надевать на тебя наручники, а я — как-нибудь украду у тебя твой манипулятор временной воронки; мы обязательно развяжем драку, когда встретимся в следующий раз (и не одну). но, черт возьми, джек, с кем тебе последний раз было также приятно изливать душу, как не со мной, а? пример поста; тут пост

https://kakbicross.ru/viewtopic.php?id=54&p=2#p68907

luke garroway [бывший сумеречный охотник, владелец книжного магазина, член Совета] [aidan turner] [indent] » shadowhunters [indent] Люку как-то не везет с самого детства: сначала мать удаляется в Железным сестрам, оставляя его на попечение старшей сестры Аматис, затем в Академии начинаются сложности. Люк отстает, Люк считает себя неудачником, Люк на грани отчисления. Люку показалось, что он вытащил счастливый билет в лице Валентина Моргенштерна, но он еще не понимал, чем ему платить придется. [indent] Сначала пришлось подарить Валентину ту, в кого был влюблен. Затем встать бок о бок с Валентином в Круге. Когда именно Люк понял, что это все бедой обернется - да когда бы ни понял, все равно поздно было. Валентин всех переиграл, и Люка, не искушенного в интригах, в том числе. Он бы умер в том бою с оборотнями, умер бы, на мерзлой земле, если бы не Джослин, нашедшая его вовремя. Она тоже опоздала - их история сплошные опоздания - чтобы предупредить Люка, но успела, чтобы сохранить ему жизнь. [indent] Люк потерял все. Всю свою жизнь. Он стал изгоем, ведь больше он не Сумеречный охотник. Он ненавидел Валентина, он даже Джослин ненавидел, у которой под сердцем новая жизнь была. Но больше всего он ненавидел себя. [indent] Люк помог Джослин сбежать. Но оставаться рядом не рискнул, наведывался изредка, чтобы просто посмотреть на нее, побыть рядом с ее теплом, поддержать ее в новом мире - им обоим было не легко, но проблемы Джослин и ее маленькой дочери Люк всегда ставил вышел своих. Круг был распущен, Валентин не то погиб, не то исчез. Конклав говорил, что погиб, но ни Люк, ни Джослин в это не верили. [indent] Годы спустя они в Нью-Йорке встретились. Джослин тут задержалась на долгие годы, и теперь Люк мог смотреть, как растет Клэри, мог быть опорой и другой Джослин, хотя другом быть не хотел. Но даже в мире примитивных Гэрроуэй не забывал, что он инфицирован, он оборотень, и он проблемы для Джослин и ее дочери. [indent] Многое меняет воскрешение Валентина, возвращение Валентина. Многое, да практически все. Люку приходится воевать против Валентина в надежде победить, а не погибнуть. Осталось только спящую красавицу поцеловать, но в их случае - дождаться, когда Джослин оклемается, чтобы решить сложные вопросы непростых взаимоотношений. Сериалу нет, как минимум в образе Люка. Книгам да, в общем-то практически во всем. Тернер прекрасен, но могу обменять его на Айзека. Играем много, со вкусом, большими постами, мелкопостами, иногда спидпостом, но не обязательно. Иногда ломаем канон. Иногда основательно. Иногда не очень. Люблю, целую, жду, мы не страшные, мы просто немного не в себе, но таковы все нефилимы. пример поста; [indent] Когда на протяжении долгих пятнадцати лет ты пытаешься спрятаться от прошлой жизни, а еще лучше - спрятать от нее дочь, ты привыкаешь к этому. И почти веришь в то, что все удалось. [indent] Джослин ведь поверила. Позволила себе расслабиться. Не проследить. Не обновить заклинание. Нужно было не ждать предельной даты, нужно было действовать на упреждение. Вот только приходится признать, что невозможно убежать от того, кем ты была когда-то, невозможно украсть что-то у прошлого, оно обязательно придет требовать свои проценты. И теперь им с Клэри придется отдавать за все те годы, что удалось прожить в дали от Идриса и проблем нефилимов. [indent] Зато была другая проблема. Какая-то дыра, из которой предстояло выбраться. Комната с заколоченными окнами, из которой не выйти, как минимум, без стило, а его у Джослин не было. Как не было и плана, что делать и как сбежать от Валентина. Тот, словно, кошмар из пепла восстает, и стоит перед ней, требуя... да что там от нее можно требовать? Снова сойтись в семейную жизнь, давно раздавленную всей реальностью? Валентин сам уничтожил все, что у них было, он переплавил любовь Джослин в страх перед ним, и отправная точка полета в никуда все еще слишком отчетливо виделась ей. [indent] Сидеть на месте Джослин не может. Она срывается в осмотр комнаты в надежду найти лазейку к свободе. Пристальный взгляд дочери ощущает спиной, прекрасно понимая, что сейчас та потребует от нее ответов. А потом бросает ровным голосом: [indent] - Давай ты утроишь свои подростковый бунт с нежеланием слушать мать позже. [indent] В словах явно слышен упрек, что Клэри уже поиграла в юную бунтовщицу, а вот если бы слушала мать... [indent] То, что мать и сама дров наломала с пять поленниц, это, конечно, не должно волновать Клэри на фоне авторитета Джослин. Она не родилась такой жесткой и неуступчивой, она была когда-то другой. Но оказавшись в мире примитивных, была вынуждена действовать совсем иными методами. Должна была воспитывать дочь так, чтобы сохранить ее, должна была лгать ей относительно ее отца, должна была посадить Клэри в кокон из мягкой веры в то, что все это правильно. И не важно, чем Джослин сама жертвовала в процессе. О жертвах ей говорил взгляд Люка, оставшегося рядом, но так и не допущенного к уютному счастью теплых объятий. Долгое объяснение, что проблема не в том, что он оборотень, дало скомканный результат. Люк же остался рядом, но был каким-то визуальным укором собственной неприступности Джослин. Ради чего? Ну вот ради дочери, видимо. [indent] - Если это не план побега, то все слова можешь пока оставить при себе. [indent] Джослин примерно представляет, что ей скажет Клэри. Но у нее тоже есть, что сказать. Вот только воспитывать сейчас дочь не самое подходящее место, хотя у нее есть вопросы к логическим процессам в ее голове - какого дьявола она решила попасться Валентину? Желание познакомиться с отцом? Нет, это немыслимо. Она ведь должна была доверять матери, невзирая ни на что, и если та ее прятала, значит не просто так. Почему они вообще здесь? Джослин выпила зелье в надежде, что отключится на долго, и Валентин не добьется от нее того, что ищет. А Клэри вот, Клэри тут, и все пошло совсем не по плану. Сейчас бы сюда Люка. Стало бы, наверное, проще дышать. Он всегда уравновешивал Джослин и Клэри, хотя первая не раз напоминала ему, что Клэри не его дочь. Тогда в глазах старого друга боли становилось в разы больше, наводя Джослин на мысль, что ей следовало обращать внимания на детали. Что ее любовь к Валентину была настолько слепа, что она ни во что не ставила чувства Люка, списав все на его желание с ней дружить, на их детство по соседству. [indent] Как глупо. Но что уж там, вряд ли им суждено сохранить в своих отношениях хоть что-то. [indent] Нет. Хорошо, что Люка здесь нет. Он бы стоял рядом с Клэри, говоря, что просил рассказать ей правду, ибо ложь ни к чему хорошему не приведет. Взять хотя бы Валентина. Он всем лгал. И что со всеми ними случилось?

https://kakbicross.ru/viewtopic.php?id=54&p=2#p71235

olivier d'athos comte de la fere [капитан королевских мушкетеров] [Tom Burke] [indent] » the musketeers bbc Не вижу смысла расписывать биографию — все мы знаем эту историю о дворянине, женившемся по любви на воровке и мошеннице, повесившем ее и отрекшемся от своего титула ради службы мушкетером в попытке забыть все произошедшее. Не по самой книге, так по советской экранизации и куче других. История Атоса в нашем источнике отличается только тем, что Миледи мы пощадили, а своему другу и наставнику вернули вкус к жизни (что тоже под вопросом, вдруг Сильви вам придется не по вкусу и вы решите сбежать в Англию с Миледи перед самой войной). Для д'Артаньяна с Атоса все начинается. Когда про людей ничего не знаешь, с легкостью веришь во все, что слышишь. Но поступки мушкетера заставили парня включить голову и начать доверять новым знакомым. Атос становится примером и наставником, а в дальнейшем настаивает на том, чтобы д'Артаньян представлял гарнизон в показательном бою, что устроил король. Тревиль, конечно, всех перехитрил, но и Атос получил то, что просил. Мы пока решили остановиться на начале третьего сезона и оставить в живых и короля, и Феррона, так что от должности капитана уже не сбежать. А если вы захотите погонять в альтернативе Корморана Страйка из книг Джоан Роулинг, в экранизации которых снимается сейчас Том - я всеми руками за стать вторым ассистентом. Пишу до 6 тысяч символов, достаточно редко, но метко, и лицо, в котором будет написан пост — чистая лотерея вдохновения. Дофига занят, но пытаюсь. С томагавком по следам не бегаю и моментально мне отвечать не заставляю. Приветствую общение вне игры, вк и телеграмм к вашим услугам. Прошу только адекватности. Закрою глаза на маленькие буквы, если сыграемся. пример поста; Еще один день позади. День, полный лживых речей, манерных ужимок и оскалов тайком. Когда-то д'Артаньян совсем не так представлял себе королевский двор, а теперь так насмотрится на эти фальшивые улыбки и возведенные к небу от скуки глаза, что к вечеру ненавидит всех, кто обитает во дворце. Вот так воспитывается ненависть низов к дворянам. Тем, что первых не замечают. Крестьяне, да и вообще простые люди, не обремененные богатством и титулами для них лишь слуги. Недостойные внимания и чего-то больше, чем честь облегчить их заботы. Пустое место, о котором можно не заботиться. Ведь незаменимых не существует. Один ушел — другой пришел, таких, как они, множество. Они настолько привыкли к серости и незаметности этих людей, что позволяют себе обсуждать их прямо в их присутствии, наслаждаясь тем эффектом, что произведут их слова. — И что Констанция нашла в этом патлатом гасконце? — Порою шепот в этих полупустых помещениях звучал громче, чем если бы говорящий кричал во все горло. — Видимо, то, чего не было в Лемэе. — Последовал ответ. — Тот делал ей предложение, пока она носила траур. — Не из-за этого ли они с мушкетером ругались? Я видела их на кладбище. Мне показалось, он ей угрожал... А вот так рождаются сплетни. Д'Артаньян закашлялся и попытался подавить этот приступ прижатым ко рту кулаком, но было поздно. Сплетницы его заметили и поспешно ретировались из коридора, оставляя наедине с той информацией, что он получил, хотя и не просил о ней. Всего какие-то три фразы, а сколько всего они взворошили сейчас в голове мужчины. Непрошенные воспоминания, глубокие сомнения, гнетущее чувство вины и бурлящее негодование. Совсем не тот коктейль чувств и ощущений, с которым хотелось бы заканчивать день, но никто его не спрашивал. Погруженный в эти мрачные мысли, д'Артаньян добрел до гарнизона. По привычке, дом все равно недалеко. — О, д'Артаньян! Ты с нами? Мы собираемся в таверну, — Появился из конюшни Портос. — Есть что обсудить? Или так, развеяться? — Порой самый лучший способ что-то спрятать — это положить на видном месте, поэтому многолюдный зал трактира  частенько служил лучшим покровом тайны для разного рода обсуждений дел дворцовых. — Второе. Голову надо иногда освобождать, — Здоровяк похлопал д'Артаньяна по плечу и вскочил в седло. — Ну так? Или предпочтешь расслабиться иначе, поспешив в объятия супруги? Еще час назад так и было, но теперь уже не казалось хорошей идеей. Одна проблема цепляла другую, выкапывая на поверхность то, что старательно закапывалось добрых четыре года. И пока он не закопает это обратно, смотреть в глаза новоиспеченной жене казалось действом, требующим неимоверного труда. Похоже, запас его притворства источился. — С вами, — Отозвался д'Артаньян спустя минуту размышлений. Но в этом ответе никто и не сомневался.