...Натаниэль не слушает его, совсем. Он так ненавидит его, так жгуче ненавидит, что перебивает, яростно выкрикивая:
— Заткнись! Заткнись! Заткнись! — кричит он так, что на миг Марк глохнет и жмурится. Но его заставляет покачнуться и открыть глаза сильная пощечина и последующие жестокие слова Натаниэля: — Не хочу тебя видеть и слышать, да и в принципе знать о твоём существовании. Ты — досадная ошибка природы, которой не должно было быть изначально. Почему твоя мама не сделала аборт? Какой кошмар. Посмотри на себя... ты такой жалкий. Как ты вообще живёшь? Хотя, зачем я с тобой разговариваю. Пойду-ка я, боюсь заразиться от тебя никчёмностью. — выпаливает Куртцберг. Каждое его бессердечное слово впивается Марку в сердце.
Ошибка природы. Аборт. Лучше б его мать сделала аборт. Марк ошарашенно пялится в лицо Нату - и получает от него плевок в свое. А потом рыжий художник просто уходит прочь. Марку кажется, что он задыхается от боли в груди, от горечи. Он съезжает спиной по стене, плотно зажимая рот обеими ладонями.
Ошибка, ошибка, ошибка...
Когда позже днем Маринетт спрашивает его о чем-то, Марк даже не слышит вопроса, но, кажется, она спросила, почему у него такие красные глаза. Он просто извиняется невнятно, стискивает зубы и панически бежит прочь.
***
Его ночь совершенно бессонная, он так и не смог закрыть глаз, не смог отпустить поток мыслей и расслабиться. Он просто лежал на спине и беззвучно рыдал, закусив основание большого пальца правой руки. Неужели он действительно настолько ранил Ната, что можно настолько ненавидеть? Неужели он заслуживает всех этих слов, этих плевков в лицо и пощечин? Он правда настолько омерзителен?..
Марк судорожно вздыхает в ночи.
Раньше Марк робко молча мечтал, что сможет хотя бы подружиться с Натом: наивно думал, что талантливый художник обязательно чист душой и добр ко всему живому. Да, он стеснялся признаться Нату в чувствах, он бы вряд ли осмелился. Но все же не приходило ему в голову, что человек его мечты будет столь ненавидеть его. Лучше бы Марка правда не существовало.
***
Так и не поспав ни минуты, он поднялся рано утром с постели, с отвращением посмотрел на себя в зеркале, умылся. Попытался замаскировать синяки под опухшими глазами, но получилось так себе. Завтрак в горло не полез. Мальчик тяжело вздохнул и отправился в коллеж, хотя до начала занятий было ещё много времени. Осенний ветер обдувал его лицо, и было довольно прохладно. Марк поежился. Усталось наваливалась на него и теперь он жалел о том, что не спал. Было бы кстати купить стакан кофе в киоске, но те еще были закрыты. Ансьелю оставлось лишь тереть лицо дрожащими пальцами. В конце концов, когда он добрался до коллежа и начались занятия, его вырубило на первом уроке - у мадам Бюстье. Как ни странно, та не стала ругать его, но подошла после звонка и осторожно разбудила, пыталась распросить о том, что с ним происходит. Оказалось, Роуз Лавлён накануне видела издалека, что Натаниэль унизил его. Марку было нечего ответить. Он не хотел жаловаться доброй женщине на ее сына и мог лишь пролепетать, что он сам виноват. И тут же постарался ретироваться, оставив ее в недоумении. Позднее Аликс и Маринетт рассказали ей вкратце историю возникновения Ревёрсера несколько дней назад, ситуацию с тетрадью. Марк бы это не одобрил, но Аликс считала, что быть другом не значит умалчивать об ошибках. Она знада Ната и понимала, что он не в себе, а значит, его надо угомонить. Нельзя поощрять друга в его временном помутнении рассудка. К тому же, его странные проступки могу привести к повторной акуматизации Марка, что представляет опасность для всех, кто будет причастен или даже просто попадет под горячую руку Ревёрсера 2.0. Калин Бюстье была шокирована и растеряна поведением сына. Но пока совершенно не знада, что ей сделать.
Так или иначе, к обеду Марк, добитый издевками еще парочки школьных хулиганов был на взводе и решил, что ему нужно спрятаться и перевести дыхание, чтоб не словить акуму. Стремительно теряясь мыслями в спутанном состоянии, он спрятался в туалетной кабинке, закрывшись, он пытается решить, как унять эту душевную агонию. Внутренний голос услужливо посоветовал заглушить ее небольшой толикой физической боли.
Точно, в сумке есть канцелярский резак.
Достает его и снимает митенки с рук. И вскоре его пальцы и тыльные стороны ладоней покрываются паутиной тонких царапин, а глаза теряют ясность и концентрацию.
Но тут послышались звуки, указывающие на то, что в туалет кто-то зашел. Черт. Марк срочно оторвал кусок туалетной бумаги, завернул резак и спрятал в сумку, натянул перватки обратно, а затем нажал кнопку смыва, чтоб никто не заподозрил его в странном поведении. Иначе отправят к психологу или к кому там отправляют людей, которые вредят себе?.. Так или иначе, он вышел из кабинки, хотя лучше б оставался внутри, так как выйдя, он столкнулся с Натом. Тот, узрев ненавистного мальчишку, тут же довольно просиял и громко жутко рассмеялся.
— Так-так-так, ну и ну, вот это чудеса! Дерьмо само выбралось из унитаза! Фантастика! — опять такие унизительные слова. Марк лишь прикусил губу и нахмурился. Другой бы уже к черту послал, но у Ансьеля язык не поворачивался: все глубже под землю Натаниэль забивал его самооценку. Не то, чтоб Марк хотел верить, что он все это заслуживает, но сил возразить и защититься хоть словом уже не было. — У тебя слишком ровный тон кожи. Мне кажется, это нужно исправить! — заявил вдруг Куртцберг и... врезал ему кулаком по носу. Кровь начала капать на одежду. Марк был ошарашен и к тому же заторможен из-за усталости и недавнего психоза. Следующий удар пришёлся в живот, и Марк рухнул на колени, ударяясь ими о кафельный пол. Однако Ната не останавливает вид поверженного врага.
— Вооот, так-то лучше. Надеюсь, ты поймёшь, что нельзя играть с чувствами людей, жалкое ничтожество. Ты такой забавный. Кстати, я слышал, ты боишься пауков. Какой смешной. А я их люблю и даже ношу с собой.
Что? Откуда он узнал? Что он собирается сделать? Марк панически завертел головой, не в силах пока подняться с колен. С трудом он разглядел, как рыжий хулиган достал из кармана пиджака стеклянный пузырек и открыл крышку. А затем схватил Ансьеля за волосы и опрокинул на него пузырек, вытряхивая маленьких паучков. Марк почувствовал, как сердце бешено заколотилось. Он действительно адски боялся пауков, потому что в детстве тропический питомец матери укусил его, и Марк чуть не умер. Сначала он просто опасался восьминогих существ, но со временем всякие хулиганы довели его арахнофобию до пика и удушающих панических атак при одном лишь взгляде на паука.
- Нет, нет, пожалуйста, убери их, н-не надо! - взвизгнул Ансьель, беспомощно трепыхаясь в руках Куртцберга. Все тело охватила дрожь и он едва мог продохнуть. Разум полностью отступил, освобождая путь ужасу. Кто прилетит быстрее, акума или амок?.. пауки ползали под кофтой и где-то в волосах, доводя Марка до исступления. Кровь из разбитого носа и порезов на руках стекала на пол туалета, куда капали еще и слезы. - Прошу тебя, убери их! Я же говорил, что я не собирался играть с твоими чувствами, клянусь! Пожалуйста, прекрати это!
